«Со вкусом было всё, приятно и неспешно...»
«Всё меньше тех вещей, среди которых
Я в детстве жил, на свете остаётся.»
«Всё меньше тех вещей, среди которых
Я в детстве жил, на свете остаётся.
Где лампы-«молнии»? Где черный порох?
Где чёрная вода со дна колодца?
Где «Остров мёртвых» в декадентской раме?
Где плюшевые красные диваны?
Где фотографии мужчин с усами?
Где тростниковые аэропланы?...
Где Надсона чахоточный трехдольник,
Визитки на красавцах адвокатах,
Пахучие калоши «Треугольник»
И страусова нега плеч покатых?»... (Арсений Тарковский)
Прошу прощения у читателя за столь длинный эпиграф, но он необходим — хотя бы как отражение того обостряющегося интереса, который являют люди начала третьего тысячелетия к тем вещам, с которыми имели дело в быту их деды, прадеды и прочие, более удалённые по линии «пра-» родичи.
"Представляет интерес ваш технический прогресс..."
Интерес этот связан не только с абстрактным желанием понять, как в книжке, «что непонятно у классиков» Кстати, сфера этого непонятного растёт с каждым годом, если не месяцем. Но и реально взглянуть на те вещи, которые их окружали в повседневной жизни. Ведь не век же они якшались с Аполлоном, музами, аонидами и прочими нимфами-наядами!
А интерес, как водится, находит своё отражение в музейных экспозициях. Как постоянных — трудно найти сегодня мало-мальски значимый туристический город, в котором не было бы того, что в общем виде называется «музеем городского быта» - так и временных. Читай: выставках, которых только в Москве в последние месяцы было несколько.
Любая же частная коллекция — это всегда роман. Расспросите любого коллекционера об истории любого предмета из его собрания — порой Дюма и Конан Дойл могут спокойно отдохнуть. К сожалению, писаными для потомков строками эти романы оборачиваются очень редко... И непременная часть этого романа — это перевод, трансляция, разъяснение (называйте как хотите) для своих современников тех смыслов, которыми обладали для предков вполне обыденные для них предметы, ставшие экспонатами. Или — употребим-таки модное словечко — артефактами.
Выставки с намерениями
Намерение отчётливо сквозит, например, в небольшой выставке, которая заканчивается в миниатюрных палатах XVII века, некогда составлявших часть городской усадьбы Хрущёвых-Селезнёвых — сейчас в ней живёт музей Александра Сергеевича Пушкина. Палаты, увы, не отапливаются, а посему выставочный сезон в них продолжается только с мая по сентябрь. Так вот, на нынешний сезон их заняли экспонаты из музеев села Вятское. И «намерение» тут вполне очевидно — постоянно растущий, молодой и даже -в хорошем смысле! - подчас нахальный музейный комплекс впервые заявляет о себе в Москве — мол, знай наших, белокаменная!
Результаты «обустройства» поражают: Государственная премия 2012 года, гостиницы, рестораны, 12 (!) музеев, самые колоритные экспонаты из которых и прибыли в Москву. Чего там только нет! Попробуйте-ка вообразить стиральную машину конца позапрошлого века — основные части, разумеется, из дерева. Какая Россия без самовара? Но самовар особенный — по моде начала ХХ века он совмещён... с граммофоном. Как говорится, без комментариев. Походный набор для любителя горячительных напитков: всё честь-честью, в одном небольшом сундучке два графина, набор рюмок — это вам не рукавом в подворотне занюхивать... Напоследок — американский тостер рубежа XIX-XX веков . Между прочим, в рабочем состоянии. Весьма зажиточные жители Вятского в 1900-х годах могли выписывать такие прямо из-за океана — тут поневоле задумаешься о превратностях времён в русских сёлах...
«Всё это было, было, было...»
Вятское порадовало и совсем иной выставкой — лукавой и чуть ироничной — она работает во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства. Экспозиция представляет собой кабинет богатого предпринимателя начала прошлого века — и интересна она будет не в последнюю очередь тем, кого сегодня называют офисным планктоном». То есть тем, кто ещё мало что собою представляет, зато любит кичиться «крутыми» прибамбасами и таким же офисом.
«Ничто не ново под луной», - с грустноватой улыбкой на губах говорит нам экспозиция. Гордишься «навороченным» компом — так вот тебе его предок, американский комптометр 1920-х и арифмометр впридачу. Надо скопировать важную бумагу — есть мимеограф, «папаша» нынешнего ксерокса. Проголодавшись, можно сварить яичко в очень стильной яйцеварке — правда, такие трапезы нынче из моды вышли... И «музон» бизнесмен былых времён у себя в кабинете вполне мог послушать — его услугам и органетто-шарманка кабинетная, и обычная музыкальная шкатулка.
Словом, умели предки и хорошо, и «вкусно» жить... Жаль только, что абсолютное большинство экспонатов — это опять-таки заморские гости. Из отечественных ноу-хау — разве только мухоловка... Выставка эта уже немало поколесила по дорогам и Ярославской, и прочих областей, и можно только пожалеть, если нынешние её гастроли окажутся последними...
Бурдалу, урыльники и другие
Не так давно тот же Музей декоративно-прикладного искусства показывал немало поразившую Москву выставку так называемых «безделиц» из коллекции писателя и коллекционера Елены Лаврентьевой. Условимся о терминах: здесь и в дальнейшем «безделица» (синоним: «диковинка») - это любой предмет или часть привычного предмета (как, скажем, ложка или кружка с полочкой для усов), назначение которого представляется как минимум неясным нашему современнику.
Вдобавок это тот самый случай, когда собиратель и истолкователь едины в одном лице — по мотивам выставки изданы две подробнейшие книги с описанием назначения того или иного предмета с введением в литературный контекст.
Но, повторимся, во всех описанных выше случаях речь шла о предметах той поры, которую сегодня называют fin du siecle — конец века. Понятно, века девятнадцатого. А если речь идёт о пушкинской эпохе? И речь тут не только об Александре Сергеевиче, но и о его дядюшке Василии Львовиче, чей дом-музей с недавних пор работает на Старой Басманной близ Разгуляя. Музей, напомним, совершенно особенный, музей из тех, которые называются музеями среды — там нет этикеток под каждым экспонатом, экспонат в данном случае — это атмосфера дома, являемая в большом и малом.
Только что открытая выставка «Что за диковинка?» — из коллекции той же Елены Лаврентьевой — строго вписана в контекст музея. Разделы выставки («презренной прозой говоря» - домашняя медицина, карточная игра, кухонная утварь, мужская мода и т. п.) предварены цитатами из старшего Пушкина.
А по сути... Можно, конечно, от души подивиться какому-нибудь упоминаемому в «Опасном соседе» урыльнику (в современном толковании — больничной уткае) или приспособления, позволявшие выйти из деликатной ситуации на балу одетым в многослойные платья дамам — бурдалу.
Последние — как утверждает хозяйка коллекции — в силу художественности оформления предмета и неосведомлённости о его подлинном назначении — иногда встречаются на столах наших современников в качестве... соусников. В связи с этим нередко вспоминается известный всему туристическому миру анекдот о впервые выехавшем за «железный занавес» в Париж некоем московском профессоре, не подозревавшем о назначении биде и воспользовавшемся им в качестве унитаза...
Впрочем, можно и не только о смешном. О вечно человеческом, снизошедшем до уровня отдельного индивида, мало кому — особенно в нашей стране! - интересного. Индивида, нередко попадающего в житейски затруднительные ситуации — как тот же кавалер на балу, которому не подобало пользоваться женскими веерами. Не подобало? Так вот вам, сударь, очень напоминающие большие ножницы предмет с маленьким «мельничным» колесом на конце - для, так сказать, добычи собственного ветра вручную.
Индивида, не только витающего вэмпиреях, но и страдающего всевозможными недугами. Скажем, во все века имущий класс маялся «болезнью королей» - подагрой, которая на старых картинках изображается то в виде стаи свирепых голодных крыс, то в виде распустившего клешни огромного чёрного рака. Спасительная безделица, она же диковинка представлена в виде подставки-качалки под больную ногу. Пожилые люди страдают от отсутствия зубов во все времена — так приневольтесь получить специальную «выемку для мякоти из яблок для людей больных или беззубых».
Кое о чём из тех «диковинок» не худо было бы в чисто практическом плане вспомнить и сегодня — например, о специальном небольшом приборе для измерения размера головы... Но, как говаривал отменно знавший те времена поэт - «ах, это, братцы — о другом»...
Георгий Осипов