Стыдобуха

В древнем городе Угличе существовал животворящий источник. В самые мрачные времена героической борьбы советского народа за своё светлое будущее против диких орд язвенников и трезвенников он не иссякал. Чудо, забытое в наши времена ликероводочного изобилия, навеки останется в памяти истинно верующих. В желудках тоже. Хотя бы в форме цирроза печени.

В тот поход на яхте мы с моим матросом Шуриком совершили паломничество к святым местам. Причастившись всего двумя кружками пива, мы с полными канистрами вернулись на яхту. Перед совершением священного обряда оставалось только зачалиться и я твёрдой рукой направил судно в гущу рыбацких лодчонок, стоявших возле плотины. Замедляю ход, перевожу мотор на нетралку и бросаю кормовой якорь. Канат раскручивается до конца и я кричу Шурику, чтобы он, мол, тоже бросал свою носовую железяку. Шурик, держа в одной руке якорь, поворачивается ко мне лицом и пускается в рассуждения о том, что если встать чуть-чуть в другом месте, то рыбы будет… Я так и не узнал, какое количество рыбы сулил он. Всего в трёх словах я выразил своё отношение к его предкам, потомкам, да и к нему лично. Это были короткие, но ёмкие слова. Шурик бросает якорь, но… Было поздно. Течение у плотины очень сильное и нас понесло на рыбацкую мелюзгу. Ёмких слов слышится гораздо больше и они несутся со всех сторон. Теперь они обращены лично ко мне. Ну и эхо в этой местности! Мы наваливаемся на катерок какого-то ликероводочного рыбака. Мужик спросонья решает, что у него белая горячка… Одним словом, зачалиться удалось только через полчаса. Я с красными ушами удаляюсь в свою каюту. Такого стыда я не испытывал никогда. До сих пор у меня всё внутри сжимается от этих воспоминаний…

А матрос Шурик? Он очень плохо кончил. Женился, забросил походы, стал доцентом… И да пусть так будет с каждым непослушным матросом!